BestBooks.RU - электронная библиотека

Любовные романы и рассказы

Сделать стартовым Добавить закладку

В нашей онлайн библиотеке вы можете найти не только интересные рассказы, популярные книги и любовные романы, но и полезную и необходимую информацию из других областей культуры и искусства: 1 . Надеемся наши рекомендации были Вам полезны. Об отзывах пожалуйста пишите на нашем литературном форуме.

Борис Дмитриев

Вам возвращаю ваш портрет (1-5)

Глава пятая

В Разливе, между тем, полным ходом разворачивалась, не уступающая общевойсковой, операция по приготовлению к вечернему сабантую. Принимая во внимание, что Василий Иванович лично ходил с денщиком на озеро и собственноручно драл в норах раков, учитывая, как он придирчиво отбирал для ухи каждую, вытрушенную из трехперстной сети рыбешку, хитрющий Кашкет безошибочно установил, что гости на вечер ожидаются исключительно важные. Безо всяких дополнительных на то распоряжений, он по собственной инициативе пару часов исступленно драил на прибрежном песке кухонную утварь. Миски, кружки, казан, самовар - все было доведено до состояния собачьих прелестей, даже вилки с ложками были тщательно перемыты и перечищены, да еще вдобавок развешены на ближайших кустах для просушки, словно новогодние елочные украшения.
Выпытовать у командира, кого ожидаем на ужин, не полагалось по чину, за это недолго было и затрещину схлопотать. Собственные блуждающие догадки упрямо выводили на фигуру товарища Фрунзе. Только тот мог так серьезно, так ответственно озадачить Чапаева. Кашкету еще не доводилось оказываться с командующим армией за общим столом, поэтому предстоящую встречу он рассматривал, как счастливую возможность блеснуть умением быть полезным начальству, продемонстрировать свои несравненные музыкальные способности, и, как знать, быть может, даже заприметиться на повышение. Признаться, комдив порядком осточертел со своими капризами, особенно в последнее время сделался абсолютно невыносимым. Мог в течение дня по несколько раз отменять свои же решения, мог нагрубить, рассмеяться без всяких видимых причин или, замкнувшись, молчать до посинения.
Уже были тщательно перемыты и отобраны малые раки для предварительной варки царской ухи, отобраны большие раки для подачи закуской к столу, после короткого кипячения в укропной воде. Именно так, как удачно юморнул вскормленный на одесском привозе сатирик - по пять и по три. Уже от старой золы было тщательно очищено постоянное место кострища и с запасом нарубана кладка сухого валежника. Уже принесены из ближайшей деревни свежий хлеб, огурцы и четвертина казенной отборной водочки, с пробкой под красным сургучом, но еще не была обыграна и тонко настроена Кашкетова зазноба, трехструнная балалайка. Управившись со всеми стряпчими приготовлениями, начисто вымыв и обтерев полотенцем натруженные руки, он бережно, как младенца, вынес из глубины шалаша старинный, в самом деле, концертный инструмент. Так же тщательно обтерев полотенцем, осмотрел со всех сторон балалайку и принялся, внимательно вглядываясь куда-то под кроны старых деревьев, настраивать свою неразлучницу.
Помолодостилет,-неполенитесьприподнятьдлячестишляпу, - Кашкет прилежно учился в консерватории по классу скрипки у известнейшего петербургского профессора. И, хотя не являлся представителем традиционной скрипичной национальности, считался одним из лучших студентов, подающих блестящие артистические надежды. Никто не знает, что произошло на самом деле, как случилось, что многообещающий ученик не явился однажды к профессору в класс, но это произошло. Он не явился ни к этому, ни к другому профессору, и больше никогда в своей жизни не взял в руки скрипку. Однако зачем-то приобрел себе дорогую концертную балалайку и страстно сосредоточил на ней свое щедрое музыкальное дарование. Даже лишившись на фронте двух пальцев правой руки, он не забросил игру, а настойчиво переложился на трехпалое исполнение и полностью восстановил былую виртуозность и весь необъятный репертуар.
Чапаевскоеухо, надопризнатьоткровенно,небылоизбаловано музыкальными изысками, и в Кашкетовой игре его подкупало не столько феерическое мастерство, сколько необыкновенная серьезность исполнения, не очень соответствующая как самому инструменту, так и окружающей действительности. Балалаечные наигрыши Василий Иванович мог слушать часами, без отдыха, да что там часами, порой и бессонными ночами напролет. При этом он забывал обо всех фронтовых неурядицах и неотложных делах, а мыслями уносился в какие-то дивные, фантастические обстоятельства. Об этом не всем расскажешь, но однажды, поддавшись незнакомой волшебной мелодии, комдив оказался в томных объятиях жгучей цыганки, после которых долго не мог оклематься, все никак не мог расстаться с покинувшим его наваждением.
Уважительно, не нарушая сосредоточенности музыканта, легендарный комдив подсел краешком к центральному пеньку и принялся с наслаждением вслушиваться в балалаечный скороговорочный напев. Выждав приличную паузу, он прокашлялся и задал Кашкету неожиданный вопрос:
- Ты скажи мне, игруля, а можешь по моей просьбе, сию же минуту сбренькать на своей походной арфе «Боже, Царя храни!». Вас в консерватории этим шедеврам, небось, перво- наперво обучали, чтобы носы вдоль попутного ветра держали, чтобы не забывали, кому вечную славу петь вы обязаны. Я, как ты сам понимаешь, штанов в академиях не протирал, благородными манерами не избалован. Так сумеешь ли на своей балалайке похлопотать перед Богом, чтобы Царя охранил, или недотепой станешь прикидываться?
- Это как же, товарищ комдив, не сумеешь. Можно и царя, и царевну, и детишек от имени всей мировой революции сохранить. Можно так постараться, что никто и с лопатами не докопается.
И тут же, с радостной от удачного каламбура физиономией, ритмично отбивая такты босой ногой, Кашкет лихо завернул на балалайке какой-то бравурный дивертисмент, в том смысле, что «и в ямку закопал, и надпись написал».
Чапай, по совершенно непонятной для денщика причине, от чего-то раздраженно заерзал на лавке, потом вдруг вскочил как ошпаренный, помянул в сердцах чьих-то очень близких родственников, и срывающимся, не совсем командирским голосом, затарахтел:
- Так и рыскаешь, так и ждешь приключений на свою беспокойную задницу. Запомни, мне в Разливе придворные шуты ни к чему, я в два счета на передовую со свистом засватаю. Там со своей балалайкой не шибко под пулеметным огнем поюродствуешь. После первого же выстрела в штаны наваляешь, без гороха в кустах разразишься шрапнелью.
Денщик, округлившись глазами, в сторону отложил свою балалайку, искренне недоумевая, чем же так неловко досадил командиру. Чтобы все-таки разрядить обстановку, он решил объясниться с Чапаем:
- Но ведь Царь Николаша наш классовый враг, Василий Иванович, чего с ним зазря церемониться. Шлепнули в подвале семейную кодлу - туда им всем и дорога, сколько можно последние соки с народа сосать. Фурманов на политзанятиях бойцам говорит, что царям полагается быть только в дикой природе, среди гадов ползучих и кровожадных зверей. Я тоже считаю, что люди прекрасно и без царей своими жизнями распорядятся.
Возражать денщику в этот раз по совести было нечем, революционная, да и человеческая правда стояла несомненно на его стороне. Поэтому легендарный комдив непривычно быстро угомонился, обессилено присел на скамейку, потеребил в раздумье усы, и после некоторого молчания выразил свое отношение к делу.
- Враг то он враг, только золотишко царево, ходят упорные слухи, где-то за Уралом беляками припрятано. Здесь соображать по военному надо, вопрос сегодня костью в горле стоит о выживании целой дивизии, нам к зиме портянки купить бойцам получается не на что. А фураж, а провизия, а патроны, да еще Петька с Анкой чертову свадьбу гулять ненароком удумали. И обо всем я один позаботься, все расходы на мне, третий месяц красноармейцам окопные деньги не доплачиваем, неровен час, к белякам подадутся.
Кашкет, делая вид, что впервые слышит о предстоящей свадьбе, еще больше выпучил бараньи глаза, и сочувственно полюбопытствовал:
- Неужели удумали, командир? Наглость то какая неслыханная. И вы эту случку спокойно благословляете? Истинный бог, не понимаю я Вас.
- Вот, сволочь, много лишнего себе позволяешь, - мгновенно завелся комдив, уязвленный в самую болезненную точку сердечной мозоли. - Таки определю на передовую, больно уж просишься. Сейчас же тащи с шалаша штабную тетрадку. Можешь сам рапорт подать, а не то я приказ настрочу.
Денщик не сдавался, стратегический перевес был на его стороне
- Так ведь сами заставляли в кустах танец с саблями наяривать. Я в ваших игрищах шкурой своей рисковал больше, чем на передовой, хоть бы к награде разочек представили. И брюшко у нее, доложу Вам вполне подходящее, от дивизии долго не скроешь. И так бабы за спиной потихоньку злословят, будто у Анки дитё сразу в бурке родится.
Чапаев невозмутимо достал свой кисет, сыпанул на осьмушку газеты хорошую щепоть духмяного табаку и в одно касание сварганил себе самокрутку. Сделал пару глубоких затяжек, прокашлялся и резонно предположил:
- Мало ли от кого брюшко, в дивизии сабель не одна тыща поблескивает. Бойцы такие нахрапистые, что только юбку держи, своего не упустят.
- Так уж и поблескивают, - недовольно проворчал себе под нос, посвященный в сердечные тайны Чапая, денщик.
Он снова взял в руки уже созвучно настроенный инструмент, поднялся на ноги и стал прохаживаться возле центрального пенька, устремив свой взор в поднебесье и отыскивая на ладах мотив полузабытого «Боже, Царя храни!».
Чудно было в этой лесной глухомани, на берегах архидремучего озера, поившего своими целящими водами еще динозавров, слышать торжественный мотив царской величальной церемониальности. В памяти у комдива потянулась вереница былых душевных переживаний. Под успокаивающий дурман табака и звуки давно позабытой мелодии вспомнились ратные, с царской еще службы, дела. Возникли ожившие образы погибших товарищей, многие из которых приняли смерть с этим утешительным сердцу мотивом. Какая-то горькая досада опечалила ему душу, то ли за глупое прошлое «Боже, Царя храни!», то ли за еще более нелепое «Боже, Царя храни!» настоящее.
Василий Иванович примирительно подозвал к себе балалаечника, предложил посидеть с собой рядом и собственноручно сварганил ему самокрутку. В обмен на цигарку, он бережно принял из рук денщика инструмент, и принялся неумело подбирать на тонкой струне только что отзвучавший мотив.
- А что ты вообще о царе знаешь и думаешь?, - вдруг неожиданно поинтересовался Чапай. - Каким он, по-твоему, был человеком, и стоило ли России лишать себя самодержца? Все-таки огромному народу невозможно обходиться без пастыря, надо, чтобы кто-то у руля всегда стоял впереди. Мы хоть и пишем на знамени революции «Вся власть советам», но не забываем, что Ленин у нас голова. Как скажет Ильич, так и будет. Вот и получается, что всякие «советы» нужны нам, как архиерею ручной пулемет, во время причастия.
- Лично я, о царях мало что думаю, наверное, как и он обо мне, - более чем справедливо заметил Кашкет, делая глубокие затяжки и ловко наставляя пальцы комдива на нужные для верного тона лады. - Что же до Николая Второго, то какой из него, скажите на милость, был царь, если он бабе своей ладу дать не сподобился. Чем такой, так уж лучше вообще никакого, сколько можно тараканов на кухне смешить. Вот если бы кто другой, предположим, Гришка Распутин в цари подвизался, другая бы доля Россию ждала, совсем по-иному наши судьбы сложились бы. Это же готовый Иван Грозный у трона стоял, оставалось только корону надеть и все завертелось бы, будто по Гоголю. Помните про Птицу-тройку, про стремительно мчащуюся впереди всех народов Великую Русь.
Василий Иванович нехотя оторвался от балалайки, с недоумением посмотрел на Кашкета и в сердцах с раздраженьем подумал: «Плетет какую-то ересь». Тем не менее, не стал возражать, снова затренькал на тонкой струне начинающую складываться мелодию. И все-таки, через короткое время, отложив инструмент, поинтересовался:
- И чтобы такого, скажи мне особенного, мог предложить для России этот бабник и плут, твой, не сносивший чугунной башки Григорий Распутин. Ведь он кроме как девок на сеновалы таскать, да ворожбой по ночам заниматься, ни на что не был годен. Я что-то не припоминаю за ним великих заслуг перед матушкой Русью. Может, сына единокровного в царских покоях и смог бы кинжалом под бок порешить, но во всем остальном для Грозного рылом не вышел, не такие нужны впереди Птицы- тройки кумиры.
Кашкет допалил до горячих ногтей обломившуюся на халяву цигарку, недокурком прицельно щелкнул в сторону будущего костра и, похлопывая рукой о коленку, подманил привязавшуюся к нему собачонку. Та, послушно исполняя волю кормильца, подскакала дробной рысцой, выструнилась на задние лапки и разинула пасть в ожидании призовой подачки. Денщик достал из кармана завернутый в носовой платок кусок рафинада, саданул им о край дубового пенька и, по-честному, отколол собачонке отвалившуюся часть. «В сущности, жру с кобелем от одного же куска, - философски рассудил про себя Кашкет, - а сижу здесь и важно болтаю с этим героическим дегенератом, про какие-то несостоявшиеся судьбы России». Однако продолжил этот странный, не то, чтобы спор, скорее свободный обмен художественными мнениями.
- Григорий Распутин, я уверен, принес бы в Россию страх божий, - заявил не без гордости, собравшийся с мыслями денщик. - А без страха, ни один народ, ни одна страна правильно организоваться не может. Таков непреложный закон, таковы суровые правила жизни. Посмотрите кругом, даже в нашем Разливе любая живая истота под страхом живет. Оттого в лесу и в воде всегда полный, как у хорошей хозяйки, порядок. Чисто и свежо, покуда мы со своим шалашом не заехали. Потому что без страха явились, возомнили себя безнаказанными хозяевами на общем пиру жизни. Гадим, где ни попадя, мусорим, чем придется, вот и платим по жизни мытарствами за отсутствие страха пред Богом.
Василий Иванович не нашелся чем возразить, и без ложной показухи закивал головой, в знак согласия.
- Это ты прав, без порядка и страха никуда не годится, с нашим народом без вышестоящей несгибаемой воли нормальную жизнь просто никак не устроишь. Стоит мне на денек покинуть дивизию, и уже какая-нибудь гадость обязательно приключится. Если не пьяную драку в буфете развяжут, так ночью деревенский магазин под орех обнесут. Но скажи мне тогда, почему православные попы не подмогнули народу, не привели Гришку Распутина к власти? Они-то в первую очередь были заинтересованы возвеличить его, если, как ты говоришь, с ним прибывал страх божий.
- Я вам про страх божий, а Вы мне про попов, не складно у нас получается. Попы-то больше всего и боялись Распутина, потому что с царем они единой золотой пуповиной повязаны, в добром согласии из российского кладезя родниковую кровушку пьют. Мне когда-то давно одна прозорливая бабка наперед все сказала, будто призрак Распутина еще дважды взойдет на российский престол, каждый раз с усеченной фамилией и со все более сужающимся разрезом азиатских глаз. И вот, как только останется одно короткое прозвище Тин, тогда и вздрогнет, возродится в муках великая наша страна. Бог весть, быть может даже вместе с нашим достославным духовенством. Потому что только после третьего щелчка, красавец наш поп сподобился подпрыгнуть до самого потолка, а ведь у Пушкина каждое слово через душу России пропущено.
Кашкет, таким образом, заплел беседу в область каких-то сомнительных для командирского разумения материй. Чапаю не было никакого дела до вломившегося в царские покои мужика Распутина, так же как и до жирующих на церковных приходах православных священников, и насчет страха Божия он не был стопроцентно уверен. А потому, раздавив сапогом недокурок, смачно сплюнул и объявил не лукавя:
- Признаться, в поповской ереси я не шибко силен, не стану ни спорить, ни соглашаться. Но хорошо знаю другое. За океаном есть одна удивительная страна, Америкой называется, в которой люди чудесно приспособились жить без всяких страхов и божьих помазанников. Говорят у них это лихо поставлено, нам еще долго до американского достатка корячиться, одна надежда на революцию.
Денщик несказанно изумился, он даже пнул от расстройства ногой ни в чем не повинную собачонку. Попросил вернуть балалайку, тронул одним пальцем басовую струну и кокетливо наиграл на ней знаменитое «хэппи бездэй».
- А в Америке, чтобы вы знали, самый жуткий страх и правит всей жизнью, - уверенно выдал Кашкет, бережно откладывая на пенек балалайку, - великий страх оказаться без денег. Такая жуть иногда пострашнее бывает, нежели трепетание перед царем или Богом, она не знает пощады, ее ни с чем не сравнить. Как только этот жестокий страх покинет Америку, без всякой войны рухнет страна. Даже небоскребы не устоят, все развалится, потому что страх Америки - великий обман. Когда-то и динозаврам казалось, что главное никому не уступить с аппетитом, в этом был их недремлющий страх. Но недолго казалось, время сурово расставило все по законным
местам.
- Буровишь, черт знаешь что, с тобой и не поговоришь по- человечески, - возмутился ни бельмеса не понявший Василий Иванович. - Давно заметил, игра на музыках не прибавляет ума, все усилия тратишь на ветер, стараешься непонятно зачем. Вот сейчас скажу тебе новость, после которой и струны на балалайке сами порвутся. Без шуток советую, на всякий случай попусти в инструменте колки.
- Знаю я ваши нечаянные сюрпризы, - беспечно усмехаясь, ответил денщик, - важными гостями хотите сразить. Ставлю в заклад балалайку, уже и собака под лавкой давно догадалась, что на вечер в Разлив пожалует не ниже, чем сам командарм.
- Эх ты, дурачина, - возликовал, как малый ребенок комдив, - не стесняйся, выше бери. Хоть балалайкой о голову бей, но к нам на ужин, сегодня же, заявится царь Николай. Не Фурманов переодетый, не какой-нибудь ряженый клоун, а настоящий, прямо недавно расстрелянный, царь. Как тебе новость? Обрати внимание, у твоей собачонки даже от неожиданности хвост опустился.
Чапай украдкой, искоса следил за денщиком. Ему не терпелось проверить эффект, воочию убедиться, насколько сильное впечатление произведет этот убойный сюрприз, сразит ли он наповал неподготовленного человека. Если представить себя на месте денщика, то недолго и буденовкой подавиться. Без всяких преувеличений, сенсация может оказаться почище, чем знаменитая психическая атака у капелевцев.
«Интересно, кто из нас больше буровит», - сам про себя подумал озадаченный Кашкет. Но быстренько справился со своими сомнениями и брякнул, как ни в чем не бывало.
- Да знаю я все, чего тут не знать. Давненько мечтаю с Николашкой поужинать.
Василий Иванович на пол-аршина взлетел над скамейкой, у него даже перекосились усы и висящий на ремешках бинокль крепко саданул в подбородок.
- Откуда ты можешь знать такое, скотина, ты чего здесь мне дуру ломаешь? Сейчас же тетрадку тащи с шалаша, лично приказ настрочу. Будет тебе на передовой и царь Николашка и вся его разряженная в бриллианты семья. Видно, не судьба тебе в хорошей компании повечерять.
Кашкет без тени смущения, как будто страшилки комдива не имеют к нему никакого отношения, взял в руки трехструночку и выдал на ней в полную силу лакированных дек императорский гимн, и козлиным фальцетом подпел «Боже, Царя храни!».
- Вот охота вам передовой инвалида стращать? - откладывая балалайку, поинтересовался денщик. - Сами только что объявили о визите Николая Романова, а теперь меня виноватым поставили. Я привык доверять командиру. Вообще же, если честно сказать, я всегда знаю все наперед, мне и говорить много не требуется. Сердцем чую, побратаюсь нынче с царем.
А про себя, между тем, не без ехидства подумал, - «Глядишь, не сегодня, так завтра в дурку легендарный комдив наш устроится, вот смеху-то будет».
- Не помрешь своей смертью, Кашкет, без всякой обиды тебе говорю, - заключил Василий Иванович.
Он достал из кармана бисером шитый кисет и не торопясь завернл козью ногу. Несколько добрых затяжек привели в равновесие командирский взрывной характер и Чапай, на манер денщика, подманил постукиванием ладони о коленку резвящуюся на воле дворняжку. Однако размышления о пользе страха для общества не отпускали его.
«Интересно, - неспешно соображал про себя Чапай, - вот эта бездомная собачонка приблудилась в Разливе с надеждой на милость от стряпни денщика или, скорее, из страха перед дикой природой? Похоже, что прав шалопутный денщик, именно страх оказаться растерзанной какой-нибудь голодной зверюгой прибил сюда беззащитную псину».
Своим чередом с озера стали доноситься пока что отдельные пробные жабьи приветствия, верные признаки вечерней зари. Очень скоро это робкое, самое первое кваканье начнет обрастать более громкими, осмелевшими голосами.
Пока, наконец, не сольется в единый, всепокрывающий жабий переквак, в котором невозможно выделить чей-то отдельный голос. Но это будет несколько позже, когда солнце неминуемо скроется за горизонт. А пока, Василий Иванович принял решение немного расслабиться, прогуляться с собачкой по берегу озера. Понаблюдать в одиночестве за всякой шкодливой малявой, снующей в рыже-зеленых водорослях у самой кромки прозрачной воды. Подсмотреть наудачу за камышовой стеной хлесткий удар щучьего боя, и следом, рассыпающееся веерным разметом, бегство обреченной рыбьей мелюзги. Что как раз является прямым свидетельством неотвратимости денщиковой правды, про необходимый для порядка в природе недремлющий страх. Сделав командирские, преимущественно формальные распоряжения по разведению костра и по особым, сопровождающим варку царского супа, хитростям, Чапай в компании с вертлявой собачонкой, при полном обмундировании отправился к озеру.
Есть в ряду всевозможных человеческих слабостей и совершенно особенная, которая, быть может, с адамовых дней запечатлелась в нашей генетической памяти, как неизбывный источник тихого счастья, воистину невечерней радости. Нет сердца, которое бы не заволновалось в нежнейшем восторге от запаха первого дымка, от вида трепетного язычка занимающегося пламени. Кашкет, точно как в детстве, с переполняющим душу волнением, принялся за разведение лесного костра. Как и полагается, он сложил шалашиком мелкую щепу, сверху добавил сушеного хвороста и с первой же спички запалил, пока что робко наметившийся, очажок. Потом будет большой ненасытный костер, пожирающий почти без остатка все новые порции дров, но именно это, первое трепетание пламени, способно вызывать в человеке архаическое, несравненное наслаждение. Невзирая на тихую радость, одна неотступная мысль тревожила душу, не давала Кашкету покоя, связанная с ожиданием сумасбродного визита Николая Второго. «Или наш Наполеон окончательно умом трепыхнулся, - рассуждал про себя озадаченный полу кочегар, полу повар, - или на дивизию надвигается не шутейная бесовщина, а значит, пора потихонечку сматывать удочки».
Костер, управляемый дирижерской волей денщика, приходил в движение, как большой симфонический оркестр. В одну стихийную ткань сливались треск и шипение дров, под сопровождение набирающих задорный темп огонь и пламень. Немало требуется пережечь заготовленного впрок валежника, чтобы набрать пылающего жара и приняться за варку костровой ухи. Два рогача и перекладина под казанок всегда были припасены у денщика и сохранялись в полном боевом порядке. Они с готовностью лежали рядом и дожидались своего часа. Потому что прежде, опытный стряпун должен покончит с чисткой лука и картофеля, да еще заняться свежевыловленной рыбкой, лениво трепыхающейся в цинковом ведре.
Как ни был увлечен ответственным приготовлением ухи, насвистывающий царский гимн Кашкет, он безошибочно заприметил в просветах просеки, ведущей через лес в расположение, несомненно Анкин, известный каждому красноармейцу ситцевый в горошек сарафан. Денщик, для любопытства, подхватил стоявшее рядом ведро и спрятался с уловом за командирским шалашом.
С раскрасневшимся возбужденным лицом, с глазами полными бездонной неги, бесконечно влюбленная во весь белый свет, почти не касаясь травы, пулеметчица подбежала к центральному пеньку, побросала на него принесенные оклунки и звонко аукнулась:
- А где все?
Не дождавшись ответа, немного расстроилась, внимательно осмотрелась кругом и присела на строганную деревянную лавку. Через минуту еще громче аукнулась:
- Есть кто не будь?
- Тебе что, меня одного маловато? - Злобно отозвался, выглядывая из-за шалаша, обвязанный холщовым полотенцем денщик.
В одной его, до локтя оголенной руке, судорожно подрагивал взъерошенным хвостом огромный окунище, в другой зажат был окровавленный стальной тесак. Чувствовалось, что схватка между стряпчим и рыбиной не на жизнь, а на смерть, еще не закончилась. Об этом свидетельствовал переполненный презрением, вытаращенный окунем глаз.
- Вечно ты, как привидение, прячешься по тихарным закуткам, тебе только шпионом в контрразведку завербоваться, - вместо приветствия обрушилась на однополчанина Анка. - Девки незамужние в штабе болтают, что лучшего жениха, чем Кашкет не придумаешь, он тебе и обед приготовит и порядок в избе наведет. А по мне, прежде всего мужика в избе подавай, а полопать мы и сами на печке состряпаем. Что-то не густо у вас здесь с народом, почему нет никого, где командир и важные гости, неужели не дождавшись меня распрощались? - смягчая тон юморнула пулеметчица.
Денщик, всем своим независимым видом подчеркнуто давая понять, что с бабой разговаривает на равных только по снисхождению и от хорошего воспитания, нехотя поставил в известность:
- На озеро поплелся твой героический Чапай, голове командирской охолонуть понадобилось. Вы там, в расположении, непонятно чем занимаетесь, а у нас горячка такая стоит, что мозги закипают. Не пойму, что творится с Василием Ивановичем, может в Лбищев придется вечерком на тачанке вести, в больницу где башкой тронутых лечат. На войне и не такое случается. Помню историю, когда целая сотня, после жестокого кровавого боя прямиком в дурдом угодила.
Анка медленно поднялась во весь рост у центрального пенька, измеряла денщика недобрым взглядом и, стиснув не по-женски сильные зубы, внушительно процедила:
- Тебе что, сволочь, жить осточертело? Не хватает ума подобрать более верного способа поскорей окочуриться? Вот сейчас подоспеет мой Петька, под наганом расскажешь все гадости, что болтал про комдива. Долго ждать не придется, не успеешь даже глазом моргнуть, как башку он тебе продырявит.
Закопаем вместе с балалайкой, никто и не вспомнит, по тебе давно уже черти с раскаленной сковородкой скучают.
- Черти, они никого не забудут, в сковородке места хватит на всех, - дружелюбно глядя окуню в источающий презрение рыбий глаз, без всякой злобы ответил денщик. - Ты, прежде чем геройствовать, сама спустилась бы к озеру, поговорила с Чапаем и разобралась, какая петрушка впереди нас всех ожидает. Даже не представляешь, что он буровит, пребывая как будто в трезвом уме. А то раскудахталась, как бьющий мимо цели хромой пулемет. Решила, если невестой ординарца заделалась, так на тебя никакой управы не сыщется. Плохо ты еще Кашкета узнала, гляди, как бы не просчиталась, случаи бывают, когда ошибаться можно один только раз.
Пулеметчица ловким движением ног поочередно сбросила летние туфли, развязала косынку и быстрой походкой подошла к командирскому шалашу. Для чего-то долго смотрела вовнутрь, как будто отыскивая там дорогую пропажу. Носом тянула знакомый настой сухих трав и терпкий запах мужского жилища, тоской исходивший из безлюдного, безмолвного шалаша. Потом, повернувшись, внимательно оглядела всю знакомую до последней веточки территорию Разлива и, ни слова не сказав Кашкету, устало шаркая босыми ногами по намятой траве, потянулась к древнему озеру.
На ольховой коряге, спиной к береговому откосу, низко склонив обнаженную голову, сидел легендарный комдив. Руками он машинально перебирал каракулевую папаху. Было во всей бессильной позе Василия Ивановича что-то несказанно трогательное, по-детски беззащитное, такое, что у Аннушки, при виде его, сами собой навернулись светлые слезы. Боевая подруга отчаянно рванулась к тайному герою своего любвеобильного сердца, обхватила его мягкими, крепкими руками, прижала голову к роскошным, как у всамделишней Мадонны, грудям и, наклонившись, прямо в ухо горячо зашептала:
- Не могу без тебя, Васенька. Брось всю эту революцию, уедем в Актюбинск, я ведь дитя от тебя под сердцем ношу.
Потом резко отстранила Чапая, окатила лицо его влажным пылом горячих губ, снова притянула к себе и, в который раз, принялась убеждать, уговаривать, как будто для нее ничего более важного не существовало на свете.
- Будет тебе, Аннушка, там дуралей этот наверху болтается, - негрубо освободился от страстных объятий Василий Иванович. - Любопытен уж больно, нет спасу, наверняка из-за кустов краем глаза выглядывает. Он ведь втайне сохнет по чарам твоим, меня не обманешь, ревнует беспросветно, как застоявшийся мерин. Ты лучше присаживайся рядышком, посидим, за военную жизнь неспешно промеж себя поворкуем.
Чапай учтиво подвинулся на замшелой коряге, уступая пулеметчице пригретое место. А сам, нахлобучив папаху, превозмогая смущение доверительно сказал:
- Для чего ты мне душу бередишь. Не могу я бросить семью, не для этого с женой обручался. Разве на таком примере следует воспитывать молодых бойцов революции. Петька любит тебя без ума, будет мужем хорошим, а мне только остается завидовать вам. Расскажи поподробней, голубка, что нынче в дивизии происходит, с каким настроением относится к службе личный состав. Фурманов, я слышал, беснуется, красноармейцев политучебой замордовал и промнавозовскими поставками всех донимает. Ты учти, дорогая, о жидком топливе и тебе заботиться следует. В промнавозовской кассе и Петькины акции есть, жизнь ведь немалых расходов потребует. Сразу после свадьбы новую избу ставить придется, хозяйством обзавестись, а деньги не пахнут, они хоть замешаны на скотинячьем дерьме, но многие проблемы снимают. Так что, присматривайся, прислушивайся кто чего лишнего по пьянке взболтнет, и тихонечко Петьке на ушко в постельке шепни. Революцию надо делать с умом, трезво понимать и оценивать общую обстановку. К свадьбе, небось, и платье новенькое приобрела, и перину пуховую заказала?
Анка кокетливо передернула статуарными плечами, нежно пригладила Чапаю усы и гортанным, волнующим голосом ответила, пряча глаза:
- Еще пока нет, ничего не купила, но сегодня Петя деньги большие принес. Знаю, что без Вашей подмоги они не достались бы. Фурманов, жадюга, по собственной воле ни копейки не даст, как будто не Петя в боях больше всех отличился. Кто, кроме него, языка отважиться брать? Вот бы комиссара хоть разочек заставить сходить через линию фронта, все портки обмарал бы.
Василий Иванович с пониманием положил руку на дорогое, с маленькой родинкой у самой шеи, плечо, твердой рукой потискал его, дескать: «Не боись!», - и поведал почти заговорчески.
- Это хорошо, Аннушка, что Фурманов в край бережлив, он ведь наши деньжонки как пес сторожит, пускай даже под видом золота партии. Покуда стоит советская власть, горя знать никакого не будем, а загнется большевистская свистопляска мы его аккуратненько вниз головой с кручи или с дирижабля, как бочку пустую, для шухера сбросим. Не станем же кому ни попадя главные партийные билеты на акции Промнавоза менять. Подберем самых верных, самых близких людей и будем как ни в чем не бывало дивизией погонять. Ты поверь мне, лебедушка, пустое все это, здесь на вечер, куда как серьезней дела намечаются. Вот с тобой, как с самым родным человеком хочу посоветоваться. Будешь наверняка удивляться, но сегодня к нам в Разлив на ужин пожалует Николай Второй, и за компанию с ним Сашка Ульянов, старший брательник вождя всех пролетариев. Мне эти визитеры самому щучьей костью в горле стоят, но главное - деваться теперь уже некуда, и чем эта встреча закончится, представить себе не могу.
Анка вывалила одуревшие от испуга шары, на мгновение ей показалось, что озеро колыхнулось как тазик с водой, но быстро взяла себя в руки и подумала: «А может прав был денщик, может у Василия Ивановича немного подвинулась крыша от великих военных забот. Ничего удивительного, такие нагрузки непросто даже полному Георгиевскому кавалеру выдержать».
На всякий случай она решила пойти на малую хитрость и сделала вид, будто ничего не расслышала, а для правдоподобности все внимание сосредоточила на ластящейся в подоле собачонке, перекинула ее кверху брюшком и стала щекотать, перебирая шерстку игривыми пальцами.
Не единожды катаный жизнью Чапай тотчас смекнул, что сердобольная пулеметчица дуру включила, неприятно поморщился и резко отнял руку от только что близкого и дорогого плеча. Молча уперся глазами в приставленный бинокль и принялся, задрав голову, рассматривать парившего в небе знакомого ястребка. Тот, распластав упругие крылья, замер на встречном ветру в неподвижной стойке, зорко высматривая в природе изъян. «Хорошо бы и мне, - подумал Чапай, - взлететь однажды на небо и наблюдать в ястребином полете за всем, что творится в дивизии».
- Не с кем и поговорить по душам, - посетовал он, с горечью отстранив свой бинокль. - Ты думаешь, легко быть командиром дивизии, или приятно через день посылать на верную смерть молодых необстрелянных бойцов, у которых и жены, и дети, и матери есть. Мне же потом в глаза им смотреть, можешь хоть на секунду представить, приходится. Во сне, как наяву, с каждым встречаться обязан. Много о чем никому не расскажешь, Аннушка, видно такая судьба, доля такая. А у командира твоего с головой все в порядке, надежен мозгами как никогда, ты уж не сомневайся. Об одном только переживаю, хватило бы у вас ума и спокойствия пережить сегодняшний ужин. Гости к нам и впрямь необыкновенные нынче пожалуют, еще раз могу повторить - лично Николай Романов и старший брательник самого Ильича. Откуда прибудут и как, сама потом догадаешься, а не догадаешься, не получишь большого урона.
- Не знаю, как прикажете понимать Вас, Василий Иванович, - деликатно выразила недоумение удрученная Анка. - Царя то нашего, вроде бы как большевики благополучно в подвальчике порешили, разве что с того света заявится к нам. Я, конечно, полностью осознаю, что в дивизии революция, но все-таки не настолько, чтобы по своему усмотрению мертвяков оживлять. Согласитесь, больно замысловато у Вас получается.
Пулеметчица в нетерпении сняла с Чапая командирский бинокль и начала рассматривать парящего высоко над озером ястребка. Почему-то ей показалось, что одинокое патрулирование небесного хищника удивительно перекликается и напоминает, в сущности, такого же героически одинокого Чапая, завзятого рыцаря революции. И еще ей показалось, вернее, созрела убежденность, что комдив абсолютно в здравом уме и надо обязательно помогать ему, непременно оставаться рядом.
- Я буду делать все, что Вам надо сегодня, Василий Иванович, - решительно заявила пулеметчица, одевая Чапаю на шею бинокль. - Можете полностью довериться мне.
- Спасибо, Аннушка, - дрогнувшим голосом поблагодарствовал комдив, - Я никогда не сомневался в тебе. Но надо как-то устроить, чтобы и Петька и Кашкет вели себя подобающим образом, чтобы не получился конфуз. В эту историю небесные силы замешаны, не доведи до греха устроить скандал, для всех нас этот вечер может оказаться последней. Подымишься наверх, крестик у меня в шалаше под подушкой возьми и, на всякий случай, тихонько одень. Да с ребятами по- свойски поговори, пускай не вздумают валять дурака, здесь не ярмарочный балаган и никто разыгрывать сцены не собирается, гости прибудут самые настоящие, очень почетные и необходимо оказать им должное уважение. Обязательно проследи, чтобы у Кашкета все было приготовлено к столу по высокому классу. Нельзя нам ни в чем допустить хоть какую промашку, только радушие, только братское гостеприимство и вечная до самого гроба любовь. А теперь ступай, Аннушка. Я еще немножечко здесь на ольхе посижу, на тебя, как на родную кровинку, надеюсь.
Бесстрашная пулеметчица, душой прикипевшая к стихийной натуре Василия Ивановича, окончательно убедилась, что он при здравом уме, настроен решительно и, что вечер, на самом деле, обещается быть из ряда вон необыкновенным. Поэтому Анка крепко прижалась к комдиву, поправила ему лихую папаху, поцеловала прямо в горячие губы и, бойко соскочив с коряги, направилась вверх по береговому откосу, выполнять командирский наказ.
На озере, между тем, на полную катушку разыгрался неуемный жабий переквак. Под малиновый свет вечерней зари, эта жабья какофония воспринималась как бессовестное торжество мерзотного естества над вселенским миропорядком, над извечной строгостью хода небесных светил и звездных туманностей. И, поди еще, без пол литры по хорошему разберись, что в действительности является подлинным оправданием существования Вселенной, божественная разумность небесных орбит или триумфальное, самозабвенное пение жабьего отродья.
Чапаев, чуть погодя, тоже бойко поднялся с коряги, встал на замлевшие от неподвижного сидения ноги и совершил на берегу несколько по-молодецки пружинистых приседаний, в который раз насладившись греющим душу скрипом роскошных генеральских сапог. Потом по привычке оголил сверкнувшую никелем шашку, хотел было совершить пару боевых с просвистом махов, но, передумав, медленно опустил в ножны клинок. Как всегда, внимательно осмотревшись кругом, Василий Иванович неожиданно вдруг проникся необыкновенной красотой божьего мира и еще более неожиданно ощутил всю нелепость присутствия себя в нем, со всеми своими военными заботами, мелкими страстями и абсолютно бесполезной фронтовой маячней. Какое дело было этой прекрасной вечерней поре до недругов-капелевцев, до поставок стратегического сырья, и даже до таинственного визита Николая Романова. Как- то сама собой открылась абсолютно простая, доселе потаенная истина, что мир божий и люди в нем живут по разным законам, выполняют разные предназначения, и в этом вопиющая мистерия и величие любой человеческой судьбы.
В Разливе кипела авральная работа по приготовлению к сумасбродному ужину. Смеркалось настолько, что издалека хорошо было видно, как от костра прямым столбом поднимаются оторвавшиеся горящие искры. Идущему по тропе философски настроенному Чапаю отчего-то подумалось: «Непонятно зачем они устремляются вверх, в объятья погибели, ведь надежней внизу, в общем жару подольше продлить упоение жизнью А может настоящая жизнь в том как раз и состоит, что бы вырваться из ада общего пекла и озарить весь божий мир своим единственным, неповторимым светом». Со стороны, в ореоле пылающего костра, неестественно крупной показалась фигура ординарца, пробовавшего на соль кипящую в казане с кореньями воду, перед тем, как забросить малых раков для крутого навара. За центральным пеньком, на дубовой столешнице пулеметчица с денщиком весело нарезали ровными долями заготовленные колбасы и осетровые балыки, и даже подбежавшей ко времени шавке достался свой фронтовой положняк.
Но у Василия Ивановича, от всего увиденного, и на грош не прибавилось энтузиазма. Он мучительно пытался найти для себя объяснения, почему именно для него Создатель подгадал эту идиотскую встречу. Почему бы засранцу Фурманову не подбросить это веселенькое приключение, тем более, когда дело касается семейства Ульяновых. У комдива даже в самых диких фантазиях не возникало желания отужинать с убиенным царем, а тем более с казненным брательником вождя мирового пролетариата. Между нами говоря, ему и с самим Лениным встречаться большого желания не было. На душе сделалось до того неуютно, что возникало подловатое для боевого командира желание бросить всю эту канитель и бежать без оглядки, хотя бы и в Актюбинск. Но он тут же ловил себя на мысли, что как раз по этому поводу в Писании промыслительно заповедано: «Ложь - конь во спасение». Сосредоточенно приближаясь к центральному пеньку, Чапай командирским глазом обвел в свете костра всех присутствующих, хмуро улыбнулся боевым товарищам и по вечернему негромко, но так, чтобы слышали все, заявил:
- Очень рад видеть своих ближайших помощников в полном составе. Вам не раз приходилось делить со мной тяжелейшие испытания и всегда с честью из них выходить. Надеюсь и сегодня не осрамите своего командира. Пустое говорить не желаю, скоро сами увидите все и поймете, что судьба приготовила нам не слабый сюрприз. Время, скорее всего, позволяет, предлагаю попить для начала чайку. Война войной, а чай для бойца на фронте, все одно как боевая присяга.
Кашкет, не дожидаясь дополнительных распоряжений, молча направился к полыхающему костру, возле которого дымился ведерный красавец самовар. Он легко подхватил его под фигурные, заправленные слоновой костью ручки и поднес к центральному пеньку. Дождался, когда Чапай займет за столом свое командирское место и лицом к нему поставил парующий самовар. Плотно притер протекающий ажурного плетения бронзовый краник и деловым тоном поинтересовался, что подавать к чаю, одни только сухарики или более существенное приложение. Тем временем сыпанул щепоть душистой травки в надраенный, как церковный потир, медный заварочный чайник.
- Не стану же я в одиночестве чаи разводить, - добродушным тоном подкрепил свое приглашение, усевшийся на свое любимое место комдив, - бросайте все, составляйте компанию. Негоже бросать своего командира один на один с кипящим самоваром, заодно и об интересном нашем ужине хоть чуток покалякаем. Вам же не терпится разузнать, из-за какого бугра заявятся эти странные гости. Что можно скажу, но, право дело, очень немного. Пребудут они обязательно, живыми и здравыми, такими же как все нормальные люди. Об остальном не требуется много ума, что бы самим догадаться, без небесного промысла такие чудеса не случаются.
Петька, не заморачиваясь по пустякам, привычно уселся рядышком с легендарным своим командиром. Перво-наперво, попросил Аннушку соорудить небольших бутербродов и еще чего-нибудь для разгону, а сам принялся разливать по кружкам свежезаваренный чай. Ловко наполнив и пододвинув Чапаю командирскую кружку, он весело заглянул ему доверчивыми глазами в лицо и честно поинтересовался:
- Скажите, Василий Иванович, чего Вы за зря беспокоитесь? - мы тут между собой, самую малость помозговали и пришли к простому согласию. Царь прибудет - примем царя, нам не впервой с золотопогонниками лицом к лицу, хоть в бою, хоть за чаркой встречаться. Потребуется, можем и с чертом, можем с самим Александром Македонским отужинать. Мне так даже самому интересно вблизи посмотреть на почтенную публику, а то по одним только старым портретам и судим про них. А знаете, я уже догадался, Вы и с колечком решили повременить, чтобы посоветоваться с прежним владельцем. Вот он удивится дорогому трофею.
- Ты, Петька, давай не бравируй, - начал предостерегать ординарца комдив, - дело предстоит исключительной важности, гораздо опасней, чем даже в одиночку голыми руками взять языка. Я не обо всем могу пока рассказать, но еще и еще обращаю ваше внимание, что гости прибудут в Разлив самые настоящие. Не потешные ряженые, не переодетые контрразведчики или скоморохи от Фурманова, но собственной персоной батюшка царь и при нем старший брательник товарища Ленина. Не представляю пока, чем может окончиться встреча, однако, если останемся живы, в дивизию не должно просочиться ни единого слова. Тебя, Кашкет, больше всех, понятное дело, это нынче касается, не доводи до греха. Жарь на своей балалайке, что есть мочи, «Краковяк» или «Барыню» и не очень-то идиотскими вопросами гостей донимай.
Петька давно уже подозревал денщика, что тот завербован штабной контрразведкой и постукивает там в полный рост. Предупреждал об этом и своего командира, но Чапай беспечно отмахивался, считал, что ему нечего от стражей революции прятаться. К тому же всегда был уверен - чем тихарного, так лучше засвеченного иметь при себе стукача.
Я никак неврублюсь, Выэто без шуток, командир? - абсолютно искренне поинтересовался денщик. - Мне, по святой простоте, постоянно казалось, что царя Николая Второго некоторым образом комфортно сопроводили, нашим революционным трибуналом, в невозвратную даль, а с ленинским брательником торжественно распрощались в свое время на перекладине. Воля
Ваша, Василий Иванович, но какие могут быть после этого совместные ужины, это же настоящий Армагеддон получается. Может, тогда заодно и Александра Невского к столу пригласим, он случаем не на нашем озере шведами раков прикармливал. Вы, быть может решили, по-христианскому обычаю помянуть, принявших лютую смерть Николая Романова и брательника Ленина. Так это мы завсегда, прямо сейчас давайте и опрокинем по соточке. Пусть мы и не монархисты, не капелевцы, но царь православным человеком, кажется, был, и Ульянова, скорее всего, родители в детстве крестили.
Пулеметчица с ординарцем переглянулись между собой, согласованно насторожились в ожидании ответа комдива, даже вертлявая собачонка присела на задние лапы и на всякий случай зажала зубами свой хвост. В самом деле, должна же наступить хоть какая-то ясность, с этим загадочным, свалившимся с неба ужином. Если у командира ненароком съехала крыша, или возникло желание разыграть в Разливе комедию, вовсе не обязательно держать боевых товарищей за дурачков. Все одно рано или поздно провокация будет раскрыта.
Но Чапай как ни в чем не бывало загорелся хорошей идеей. Ему показалось очень дельным и своевременным предложение денщика, и он охотно, без долгих раздумий одобрил толковую мысль.
- А ведь и впрямь, давайте сей же час саданем по сто грамм. Дело впереди предстоит непростое, пожалуй, на трезвую голову оно не очень с руки представляется. Может, под хмельком все гораздо понятней, без излишней мороки заладится.
Анка на правах заботливой хозяюшки принялась накрывать гостевой стол. Заставила Кашкета прибрать парующий самовар, очистить столешницу от чайной посуды, а сама нырнула в командирский шалаш за свежей простынкой, традиционно заменявшей столовую скатерть. Тщательно выстелила ладонями холстину на круглом пеньке, оправила со всех сторон и вместе с Кашкетом начала расставлять приготовленные закуски. Резаные балыки, икорка, рыбка копченая, рыбка запеченная, огурчики малосольные и свежие - все без спешки и суеты появилось на белой скатерти. Петька, словно баюкая грудного ребенка, вынес из шалаша четвертину чистейшего отгона житней водочки и торжественно водрузил в центре пенька. Чапаевцы, в бодряще приподнятом настроении расселись по привычным местам, и Василий Иванович командирской рукой наполнил специально припасенные для подобного торжественного случая стеклянные граненые стопочки.

Вам возвращаю ваш портрет (1-6) »
  • В московском метро арестовали пассажира за чтение книги
  • Что почитать. 100 лучших книг
  • Если данная страница вам понравилась и вы хотите рекомендовать ее своим друзьям, то можете внести ее в закладки в ваших социальных сетях:

    Возможно вы ищете советы по тому или иному вопросу? В таком случае будем рады, если указанная информация (не связанная с нашей электронной библиотекой) поможет вам и будет крайне полезна в решении поставленных бытовых задач - .


    Вы можете также посетить другие разделы нашего сайта: Библиотека | Детективы | Любовные романы | Эротические рассказы | Проза | Фантастика | Юмор, сатира | Все книги
    Добавить книгу | Гостевая книга | Гороскопы | Знакомства | Каталог сайтов |



    Как добавить книгу в библиотеку 2000-2023 BestBooks.RU Контакты